– Мы опоздали, – сказал он Скотту.

Тут же ожило радио:

– С-47, вы вошли в запретную зону.

– Э-э, вас понял, – встрепенулся Макс. – Заблудился.

– Рекомендуем вам курс двести семьдесят.

– Оставайтесь на прежнем, – тут же подсказал Скотт.

– Там идет война, – нахмурился Макс. – Мы уже не сможем ей помешать.

– А может, еще не поздно.

«Ладно уж, – подумал Макс. – Пропадаю ни за грош...»

С северной стороны на экране радара появилась четкая отметка.

– Идут на нас, – резюмировал Скотт.

Макс кивнул, стараясь выглядеть непринужденно, словно проделывает подобное ежедневно. Потом включил интерком.

– Ну что ж, мы будем на земле через пару минут. Пристегнитесь.

Впереди уже выросли горные хребты. Высмотрев среди них гребень Джонсона, Макс довернул машину чуточку южнее. Видимость отличная, ветер силой в сорок узлов дует строго с северо-запада.

– Погода не блеск, – проронил Макс.

Его второй пилот кивнул:

– Вы отлично справитесь.

По радио ледяным тоном сообщили, что он подлежит аресту.

Макс снизился до двух тысяч футов, сбросил скорость и в пяти милях от плато выпустил закрылки. Посадочная площадка оказалась меньше, чем ему помнилось. Впереди виднелся Купол и вспышки выстрелов.

Из темноты вынырнул боевой вертолет и пристроился параллельным курсом. Макс бросил взгляд в его сторону и увидел, что в открытом люке вертолета сидит человек в черной форме с автоматической винтовкой на коленях.

– С-47, поворачивайте! – рявкнуло радио. – Вы находитесь в запретной зоне!

Плато стремительно надвигалось. Макс слегка потянул штурвал на себя.

Трассирующая очередь прошила тьму, задев нос машины.

– Если понадобится, мы будем стрелять в вас!

– Блефуют, – бросил Скотт.

Макс перевалил через рощицу, убавил газ и ощутил, как передние шасси коснулись земли.

Самолет подскочил и опустился снова.

В наушниках вопили. Теперь опустилось и хвостовое шасси, тоже снабженное лыжей.

Макс заглушил двигатели. Вся беда с приземлением на лыжах в том, что тормоза не работают. Невозможно даже включить двигатели на реверс. Остается лишь пассивно ждать, когда самолет остановится сам по себе.

Справа надвигался Купол. Теперь стал слышен треск автоматных очередей.

– А что в конце поля? – поинтересовался второй пилот.

– Еще один полет, только недолгий.

Самолет миновал Купол. Пассажиры в грузовом отсеке притихли, и слышался только взвизгивающий шелест снега под лыжами. Они проскользнули между стоянкой и парой поспешно отъехавших патрульных машин, из-под колес которых фонтанами бил снег.

А впереди, на самой границе света фар, зияла бездна.

Макс на миг задумался, не завести ли двигатели, чтобы поднять машину в воздух, или дернуть самолет влево, чтобы врезаться в деревья. Но было уже слишком поздно и для того, и для другого. Осталось только ждать до самого конца.

Голос в наушниках умолк.

Макс вцепился в кресло.

Самолет подскочил на сугробе.

Бездна разверзалась все шире и шире, раскинувшись от горизонта до горизонта.

Самолет замедлил бег.

И остановился.

«Черный сокол» с ревом пронесся мимо.

Еще немного, и передние лыжи сорвались бы в пустоту.

– Всем оставаться на местах, – велел Макс пассажирам.

– Отличная посадка, Макс, – похвалил второй пилот.

Выглянув в боковое окно, Макс отстегнулся и выглянул с другой стороны.

– Масса места, – резюмировал он, усаживаясь в кресло и включая левый двигатель.

– Эй, – всполошился Скотт, – поосторожнее!

– Все в порядке. Эта малышка развернется даже на острие иглы.

Это заявление было недалеко от истины. Под аккомпанемент протестов отдельных пассажиров и вновь ожившего голоса в наушниках Макс развернул самолет и повел его обратно к Куполу.

Пока Макс разворачивался, Гибсон понял, что настал подходящий момент.

И пару секунд спустя защитникам Купола пришлось залечь под шквальным огнем. Прикрывающая левый фланг Андреа увидела, как вылетевшая из-за края обрыва железная кошка впилась в землю.

– Самолет идет сюда, – сообщил заместитель Гибсона.

Самолет, направляющийся примерно в сторону позиций Гибсона, прокатился через стоянку, мимоходом осветив ее фарами.

– Это и слепому видно! Какого черта эти дураки затеяли?!

Радист прикрыл наушники ладонями, чтобы лучше слышать.

– Стрела-два запрашивает приказ.

– Приказ на что?!

– Наверно, открыть огонь, Гораций.

– Дьявол, нет! Должно быть, там сплошь чокнутые!

Радист снова прислушался:

– Скалолазы уже наверху.

Макс свернул к Куполу. Вокруг грохотали выстрелы.

– А нельзя ли двигаться побыстрее? – послышался голос Асквита из грузового отсека.

– Макс, не время для полумер, – поддержал его «полузащитник».

Предложение подхватили еще несколько голосов, на диво разных по тембру. Макс прибавил газу и направил самолет прямо к дыре в ограде, в самую гущу перестрелки. Пули забарабанили по фюзеляжу, и Макс сразу представил, как разгневается Сейл, когда получит самолет обратно. Один иллюминатор разлетелся вдребезги.

Упершись в груду земли, самолет остановился.

– Ладно. – Макс заглушил двигатели.

Сзади уже отпирали грузовой люк. Оператор Лесли Марки – высокий, светловолосый парнишка лет двадцати, опустился в проходе на корточки, чтобы подготовить свое снаряжение. Покончив с этим, он включил софит и произнес:

– Ладно, пошли.

Лесли Марки, уже говоривший что-то в микрофон, кивнул Уолтеру Асквиту, остановившемуся в проеме люка. Асквит выпрыгнул из самолета прямо навстречу пулям. Одна попала ему в ногу, а вторая в грудь, и он тяжело рухнул на снег.

Находившийся впереди Гибсон ужаснулся, увидев случившееся. Тут же из самолета выпрыгнули еще двое, накрыв упавшего своими телами, чтобы защитить его, а в открытом грузовом люке толпились люди. Еще ни разу Гибсон не сталкивался с таким идиотизмом. Вот же безмозглые сукины дети!

– Прекратить огонь! – бросил он радисту и повернулся к заместителю. – Прямо глазам не верю.

И тут вдруг осознал, что вся страна видит его на экранах. Увидел Лесли Марки, распростершегося на земле, чтобы не попасть под пули, но продолжающего говорить в микрофон. Увидел оператора, панорамирующего с раненого на оборонительные позиции и на вооруженных людей по обе стороны.

За пару секунд стрельба постепенно прекратилась.

К месту событий подлетел черный правительственный автомобиль, и выскочившая оттуда Сильвера со всех ног бросилась к упавшему.

– Какого черта?! В чем дело?! – Тут она увидела Асквита и осеклась. – Что случилось?..

Пассажиры продолжали один за другим выбираться из самолета – одни справлялись с этим без труда, другим потребовалась помощь. Начали подъезжать полицейские машины с включенными мигалками. Появилось инвалидное кресло.

– Кто вы такие? – строго спросила Элизабет.

Пара человек назвались, но Гибсон находился слишком далеко, чтобы расслышать фамилии. Элизабет бросила взгляд в его сторону. Гораций ломал голову, как лучше уладить дело: пожалуй, согнать этих людей в кучу, а заодно воспользоваться преимуществом прекращения огня и вклиниться в позиции индейцев. Это можно сделать. Наверняка.

– Вы видели, что здесь произошло, – говорил Марки в микрофон. – У вас на глазах был ранен Уолтер Асквит, прошлогодний лауреат Пулитцеровской премии по литературе.

«Асквит?! – изумился Гибсон. – Боже мой, это обойдется нам чертовски дорого!»

«Полузащитник» преклонил колени рядом с Асквитом, пытаясь остановить кровотечение, пока седобородый старался устроить того поудобнее.

– Да есть тут у вас врач?! – воззвала женщина как раз в тот миг, когда подъехала машина «скорой помощи».

Глаза Асквита остекленели, и он скончался, вцепившись в рукав «полузащитника».